Лирико-психологические вокальные миниатюры, посвященные Н.П. Опочининой

Таким образом, вторая редакция в определенном смысле может быть трактована как «свободная вариация», где варьирование затрагивает и форму, и все образующие ее элементы – мелодику, гармонию, фактуру.

В целом романс «Ночь» - редчайший у Мусоргского пример столь интимной любовной лирики. Высказав подобное настроение один единственный раз, композитор больше не возвращался к данной теме в жанре романса, но можно провести параллель с некоторыми страницами оперы «Хованщина» (любовные переживания Марфы). «Желание»

(1866, Г. Гейне, русский текст М. Михайлова) перекликается по содержанию с рассмотренным в первой главе романсом «Из слез моих выросло много» на текст того же поэта. Произведение содержит авторскую ремарку: «Посвящается Надежде Петровне Опочининой в память ее суда надо мной». Ни один из биографов композитора не пишет, о каком загадочном суде идет речь. Вероятно, эта тайна так и останется неразгаданной. Это еще один романс, который вызывает параллели с творчеством современников, на этот раз – с П.И. Чайковским (его романс «Хотел бы в единое слово» был написан позднее, в 1875 году). Текст великого немецкого романтика повествует о глубоко интимных любовных переживаниях лирического героя, о неизбывной разлуке и духовной близости с возлюбленной:

Хотел бы в единое слово

Я слить мою грусть и печаль,

И бросить то слово на ветер,

Чтоб ветер унес его вдаль…

И пусть бы то слово печали

По ветру к тебе донеслось,

И пусть бы всегда и повсюду

Оно тебе в сердце лилось.

Г. Хубов определяет данный романс как «…внутренний монолог, мысленно обращенный к близкому другу-любимой и проникнутый обаянием ее образа. Вот что определило и свое, необычное произнесение гейневского текста в свободной композиции романса. Мусоргский переинтонировал эмоциональный строй стихотворения Гейне: не страстное томление, не пылкий порыв в романтическую даль (что так непосредственно выразил Чайковский), а тихая печаль воспоминаний и надежд звучит в монологе Мусоргского» [16, с. 253]. Текст стихотворения, разделенный на три строфы, определил и особенности музыкальной формы. Это строфическая форма, в которой при наличии трех разделов, завершенных кадансами, наблюдается разнообразие мелодических линий, фактурных типов, тонально-гармонических планов каждого построения, но при этом нет значительного контраста. В отличие от Мусоргского, Чайковский пишет свой романс в простой трехчастной форме с серединой контрастного типа и динамизированной репризой. Музыка романса погружена в тишину созерцания (весь романс проходит на динамике от piano до pianissimo). Напевная мелодия начинается с восходящей сексты, как и у Чайковского. Надо отметить, что в целом эти мелодии обнаруживают определенное интонационное сходство: после восходящей сексты следует ее плавное нисходящее заполнение. Для сравнения:

У Мусоргского:

Рис.

У Чайковского:

Рис.

Тем не менее, два композитора по-разному акцентируют слова, что неизбежно влечет и смысловое различие: у Мусоргского сделан акцент на слова «единое слово», у Чайковского – на слова «хотел бы». Мелодия Мусоргского более мягкая, закругленная; у Чайковского – более острая, есть повторяемый дважды тритон (такт 6).

Каждая строфа романса Мусоргского обнаруживает индивидуальные черты, связанные с особенностями мелодики, фактуры, тонально-гармонического плана. Простой неторопливый напев начальной строфы («Хотел бы в единое слово…», h-moll) мягко переходит в мелодическую речитацию второй строфы («и пусть бы то слово печали…»), выразительно оттеняемую бликами скользящих гармоний на фоне остинатной фигуры нижнего голоса (вибрирующий органный пункт на «подразумеваемой тонике» - D).