Из истории музыкальных инструментов: домра

Что-то нам давно не слышно

Звук заливистой струны

Говорят: из моды вышли

Песни русской старины!

Словно птиц залетных стайка

Мода мчит за ветром всачь

Не печалься балалайка,

Домра, ты не плачь, не плачь

С удалым народным сердцем

Вы сроднились неспроста!

В золотых руках умельцев

Вам не смолкнуть никогда!

«Что такое домра?» – этот вопрос нередко задают люди, услышав об инструменте с таким названием. Другие с радостью спешат продемонстрировать свою просвещенность и уточняют: «Знаем, это такая балалайка, круглая только». И лишь немногие представляют домру действительно как музыкальный инструмент, обладающий собственным, специфическим звучанием и неповторимым тембром.

Как же так получается? Ведь домра является русским народным инструментом! Вот, например, балалайка известна всем. Скрипку знают даже дети, а домру еще и не каждый русский человек назовет. Чтобы прояснить причину такого парадокса, надо обратиться к истории.

А история возникновения и развития домры, пожалуй, одна из самых интересных, запутанных и драматичных. Впервые инструмент с таким названием упоминается в документах XVI столетия. Но, вероятно, еще раньше на Руси существовали инструменты танбуровидной формы, пришедшие к нам с Востока. Они были особенно популярны в народной среде. Изображения музыкантов, играющих на этих инструментах, встречаются во многих рукописях того времени. Звались такие музыканты скоморохами и являлись, по существу, профессиональными артистами. В начале XVI века при дворе царя Ивана Грозного существовала Потешная палата, которая как раз и состояла из музыкантов, играющих на домрах, гуслях, гудках. Сохранилась даже поговорка: «Рад скомрах о своих домрах». Народные праздники и гулянья сопровождались выступлениями веселых бродячих артистов-скоморохов, подобно тому, как сейчас сопровождаются выступлениями известных поп- звезд.

Но именно популярность и любовь народа к домре сослужила ей плохую службу. Главным врагом скоморошества выступила церковь. Духовенство негодовало: «Игрища стоят утоптаны, а церкви - пусты». К тому же скоморохи не стеснялись поднимать в своих выступлениях социальные проблемы, которые высмеивали в достаточно вольной сатирической форме. Естественно, все это не могло нравиться и власти. Так появился указ царя Алексея Михайловича 1648 года, знаменитая фраза из которого гласит: «А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и всякие гудебные сосуды, велеть изымать и, изломав те бесовские игры, велеть жечь».

Вряд ли еще какой-либо музыкальный инструмент в истории человечества подвергался столь чудовищному истреблению. Домры жгли, ломали, уничтожали. О ней забыли на два с лишним столетия.

«Воскресла» домра только в конце XIX века благодаря талантливому музыканту В.В. Андрееву.

Имя Василия Васильевича Андреева

– создателя первого великорусского оркестра, композитора и дирижера – пользуется большой и заслуженной любовью миллионов ценителей музыки.

Отец был богатым купцом. Мать композитора – представительница дворянского рода, стремилась дать блестящее образование и воспитание. Но мальчик стремился к народу с самого детства Любил бывать в людской, где за рукоделием затягивались старинные песни, кто – нибудь из лакеев доставал с полки гармонь, и лихо растягивая гармонь, заводил народные плясовые. В такие вечера радости мальчика не было предела.

И вот однажды пятилетнего мальчика застали в пустой людской с гармошкой в руках. Инструмент был изъят, а мальчик наказан. Так вскоре в особняке Андреевых появился учитель музыки.

Учась в гимназии, Вася усиленно занимался игрой на скрипке. И, как знать, может быть из талантливого юноши сформировался скрипач-профессионал, если бы на его пути не встретилась простонародная кустарная балалайка. Для него ясно становится одно: надо в дальнейшем изучать русские народные инструменты.

Вот как Андреев пишет об одном случайном обстоятельстве, перевернувшем всю его жизнь: «Был тихий июньский вечер. Я сидел на террасе и наслаждался тишиной деревенского вечера… И вдруг услыхал дотоле еще неведомые для меня звуки… Я различил очень ясно, что играли на струнном инструменте. Игрок наигрывал плясовую песню, вначале довольно медленно, а потом все быстрее и быстрее. Звуки разгорались, мелодия лилась неудержимо подталкивая к пляске… Я сорвался с места и побежал к флигелю, откуда неслись звуки. На ступеньках сидел крестьянин и играл на балалайке… Я был поражен ритмичностью и оригинальностью приемов игры., и никак не мог постичь, как такой убогий с виду, несовершенный инструмент, только стремя струнами, может давать столько звуков.» «Я помню, что тогда, как каленым железом, выжглось в мозгу: играть самому и довести игру до совершенства «